Молодой специалист устраивается на работу в Пушкинский музей-заповедник в Михайловском.
… появилась некрасивая женщина лет тридцати, методист. Я объяснил цель моего приезда. Скептически улыбаясь, она пригласила меня в отдельный кабинет.
- Вы любите Пушкина?
Я испытал глухое раздражение.
- Люблю, - так, думаю, и разлюбить недолго.
- А можно спросить: за что?
Я поймал на себе иронический взгляд. Очевидно, любовь к Пушкину была здесь самой ходовой валютой. А вдруг, мол, я фальшивомонетчик.
- То есть, как? – спрашиваю.
- За что вы любите Пушкина?
- Давайте, - не выдержал я, - прекратим этот идиотский экзамен. – Я окончил среднюю школу, потом университет… Кое-что прочёл. В общем, разбираюсь, да и претендую всего лишь на роль экскурсовода.
- И всё-таки! – Марианна ждала ответа, причём того ответа, который ей был заранее известен.
- Ладно, - говорю, - попробую… Что ж, слушайте. Пушкин – наш запоздалый Ренессанс, как для Веймара – Гёте. Они приняли на себя то, что запад усвоил в 15-17 веках. Пушкин нашёл выражение социальных мотивов в характерной для Ренессанса формах трагедии. Он и Гёте жили как бы в нескольких эпохах. Вертер – дань сентиментализму, «Кавказский пленник» - типично байроническая вещь, но «Фауст», допустим, - это уже «елизаветинцы», а «маленькие трагедии», естественно, продолжают один из жанров Ренессанса, такова же и лирика Пушкина. И если она и горька, то не в духе Байрона, а в духе, мне кажется, шекспировских сонетов. Доступно излагаю?
- При чём тут Гёте? – спросила Марианна.- И при чём тут Ренессанс?
- Ни при чём! – окончательно взбесился я.- Гёте совершенно ни при чём. Ренессансом звали лошадь Дон Кихота, который тоже ни при чём, и я тут тоже, очевидно, ни при чём.
- Успокойтесь, - прошептала Марианна. – Какой вы нервный! Я только спросила: за что вы любите Пушкина?
- Любить публично – скотство! - заорал я. – Есть особый термин в сексопатологии!
Дрожащей рукой она протянула мне стакан воды. Я отодвинул его:
- Вы-то сами любили кого-нибудь? Когда-нибудь?
Не стоило этого говорить. Сейчас она зарыдает и крикнет: «Мне 34 года и я одинокая девушка!
- Пушкин – наша гордость! – выговорила она. - Это не только великий поэт, но и великий гражданин!
По-видимому, это и был заведомо готовый ответ на её дурацкий вопрос.
«Только и всего?» - думаю.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
