Основной конфликт кризисной эпохи (в романе И.С. Тургенева "Отцы и дети") заключается в бескомпромиссной борьбе либералов с революционерами-демократами.
Павел Петрович Кирсанов (либерал) и Базаров (демократ) спорят о роли дворянства в обществе, о русском народе, об отношении к природе и искусству. Цель любого спора - прийти к "консенсусу" (тем, кто жил в перестроечные годы, это любимое слово Горбачёва знакомо до отвращения).
Но Базаров и Кирсанов никогда не придут к "консенсусу", потому что во время спора Павел Петрович думает: " Этот лекарский сын не только не робел, он даже отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его голоса было что-то грубое, почти дерзкое", а в мыслях Базарова - противоположное: «Для ради важности держат, потому что княжеское отродье».
Антагонизм (непримиримое противоречие) : "лекарский сын" - "княжеское отродье".
Скажите, в современном обществе разве не те же самые проблемы возникают между либералами и демократами? Т.е. между имущими и неимущими?
Тургенев написал роман "Отцы и дети", чтобы предупредить общество об опасности "заражения" нигилизмом. Сам-то он был либералом, что подтверждается его высказываниями о прототипах романа : "Николай Петрович Кирсанов - это я..."
В результате "бескомпромиссной борьбы" либералов и демократов революция была неизбежна. Почему неизбежна?
"Когда созрело яблоко и падает, - отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясёт его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Всё это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие», - такими словами Льва Толстого из романа «Война и мир» (том 3, начало) можно ответить на поставленный вопрос.
Толстой, кстати, любимый писатель Набокова.
"Набоков любил яркие эффекты. (Полностью читать здесь)
Один из его студентов вспоминает, как однажды «Набоков прервал лекцию, прошел, не говоря ни слова, по эстраде и выключил три лампы под потолком. Затем... молча опустил шторы на трех или четырех больших окнах... Зал погрузился во тьму...
Набоков возвратился к эстраде, поднялся по ступенькам и подошел к выключателям. «На небосводе русской литературы, - объявил он, - это Пушкин». Вспыхнула лампа в дальнем углу нашего планетария.
«Это Гоголь!» Вспыхнула лампа посередине зала.
«Это Чехов!» Вспыхнула лампа справа. Тогда Набоков снова спустился с эстрады, направился к центральному окну и отцепил штору, которая с громким стуком взлетела вверх: «Бам!» Как по волшебству в аудиторию ворвался широкий плотный луч света.
«А это Толстой!» - прогремел Набоков».
