Улица Садовая в Знаменске Калининградской области.
По этой улице я ходила в детстве в школу: исток моего дальнего пути начинался из дома на улице Полевой; небольшая улочка, как ручеёк, втекала в Садовую, которая завершала своё могучее течение, впадая в улицу Шоссейную, главную артерию городка. В этом «устье» нас забирала «Школьная» машина и отвозила в школу.
Когда мои родители переехали в донецкий шахтёрский городок, я страшно затосковала по Знаменску и школе. В чём причина? До сих пор не могу понять. В новой школе меня приняли хорошо, появились школьные друзья. Учителя были замечательные. Так что же не так? Почему душа рвалась из большого индустриального города в маленький Знаменск?
Мне не хватало природы: реки Лавы, Преголи, их мостов, водопадов. В степном Донбассе не было рек, не было такого леса, как тот, в котором мы с мамой собирали малину: она - ведро, а я - трёхлитровый молочный бидончик..
Но и не это главное…
В Знаменске ощущалось, что всё было построено жителями ДЛЯ СЕБЯ: на века, чтобы жилось комфортно и удобно. Построено с любовью.
А в шахтёрском городке чувствовалась рука иностранного капиталиста - англичанина Юза, который в 1869-м году прибыл на Юг Российской Империи создавать вторую металлургическую “базу” страны.
«Финские домики» для рабочих (иронично так названы населением, в этих домиках нет канализации, централизованного отопления) тесным строем окружали металлургические заводы и шахты. Домики до сих пор так и стоят, и в них живут люди.
В советское время в городе многое изменилось в лучшую сторону: города озеленили лесопосадками, построили много новых домов для трудящихся (сталинские, хрущёвские, брежневские), всюду появились стадионы, Дворцы культуры; школы вырастали как грибы после дождя. Но по-прежнему остались как наследие прошлого отдельные районы донецких городов с "говорящими" названиями: Собачевка, Кабыздоховка, Нахаловка, Шанхай.
«Донбасс – это всесоюзная кочегарка» (популярный лозунг того времени). К началу 80-х годов Донбасс превратился в основную каменно-угольную базу моей любимой страны, которой больше нет на карте.
Прочитанный в детстве роман Золя «Жерминаль» оставил тягостное впечатление. Невольно сравнивала трудную шахтёрскую жизнь, описанную в книге, с реальной современной жизнью шахтёров.
Так начиналась Юзовка (Донецк):
«Среди пашен и свекловичных полей в густом мраке спал рабочий поселок Двести Сорок. Смутно можно было различить четыре огромных квартала; дома выстроились по обеим сторонам трех параллельных улиц, ровными рядами, как больничные корпуса или солдатские казармы, и отделены были друг от друга одинаковыми садиками».
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/book/67156/readpart-zherminal-emil-zolya/~4
«В комнате что-то зашипело. Катрин испуганно обернулась и, притворив дверь, бросилась к очагу: вода вскипела и выплескивалась из котелка, заливая огонь. Кофе в доме кончился, пришлось заварить кипятком вчерашнюю гущу; затем Катрин подсластила эту бурду, положив в кофейник немного сахарного песку. Тут как раз сошли вниз отец и оба брата.
...Жанлен подобрал все крошки от бутербродов и кинул их в свою кружку с кофе. Напившись кофе, Катрин разлила остатки по жестяным флягам. Стоя у стола, все четверо торопливо ели при тусклом свете коптившей свечи».
«И по дороге от поселка, погрузившегося во тьму, до громко дышавшей шахты двигались черные тени – то шли на работу углекопы; сгибаясь под порывами ветра, они шагали враскачку, ежась от холода, засовывали руки в карманы или под мышки; у каждого на спине горбом выпячивался взятый из дому «брусок». Все мерзли в жиденькой одежде, дрожали от холода, но никто не прибавлял шагу. Шествие растянулось вдоль дороги. Слышался дробный топот, будто гнали по мостовой стадо».
*
В 90-е годы шахтёры, как и всё население уничтоженного Советского Союза, тоже почувствовали на себе, "будто гнали по мостовой стадо".
Этот комментарий к одной моей статье в Гайдпарке (потом Макспарк, сейчас, к сожалению, его закрыли) я никогда не смогу забыть:
"В начале 90-х (незабвенное время "перемен"!) я работала в одной из больниц г. Луганска, насмотрелась на шахтеров...
До сих пор перед глазами стоят - больные, изможденные тяжким трудом, старики - зимой приходившие по снегу в драных кедах... полуголодные, до последней крупинки доедающие синюю перловку из больничного пищеблока.... У этих людей СГОРЕЛИ ВСЕ деньги на сберкнижках, часто по 50-100 тысяч(!!!) советских рублей. А ведь каким трудом были заработаны эти деньги! Они-то думали, что и внуков своих обеспечат, а в итоге получили НИЩУЮ старость и крушение всех надежд...
А пенсию они получали, как и вся страна, - с задержкой от 2-х до 9-ти месяцев. А лечение после развала СССР резко стало платным...
И до сих пор, когда слышу пафосные речи наших либерастов о том, как прекрасен был воздух постсоветской свободы, какие прекрасные люди были Горбачев и Ельцин, как "совковое быдло" само виновато, что не смогло вписаться в реалии свободного рынка... так и вспоминаю этих хрипящих силикозными лёгкими стариков в рваных кедах по февральскому морозу...".
