Рубрики
Вход на сайт

Вы здесь

03
дек
2015

Ощущение собственного бессилия

Дед Каширин избивает до полусмерти внука Алёшу, а родная мать стоит рядом и не может защитить сына. Казалось бы, маме нужно было схватить ребёнка, спасти, защитить, убежать вместе с ним далеко-далеко от изверга! А она стоит в оцепенении…

В этой жизненной ситуации щемят душу даже не столько «свинцовые мерзости дикой русской жизни», сколько ощущение собственного бессилия…
Бывали у вас такие ситуации, когда вы чувствовали себя бессильными что-нибудь изменить, видя перед собой творящееся безобразие?
Тяжёлое чувство, оно не даёт мне покоя, «точно мне содрали кожу с сердца, оно стало невыносимо чутким ко всякой обиде и боли, своей и чужой».

Хочется помочь ребёнку, а как?

Алёша, как и всякий ребёнок, считал, что его мама самая сильная, он чувствовал, что все в доме боятся матери.
«Это было приятно мне, и я с гордостью хвастался перед братьями:
— Моя мать — самая сильная!
Они не возражали.
Но то, что случилось в субботу, надорвало мое отношение к матери».

По субботам дед Каширин воспитывал провинившихся своих внуков: порол их безжалостно.

«До субботы я тоже успел провиниться» - испортил скатерть, покрасил её.

В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня в кухню; там было темно и тихо. Помню плотно прикрытые двери в сени и в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом печи на широкой скамье сидел сердитый, непохожий на себя Цыганок; дедушка, стоя в углу у лохани, выбирал из ведра с водою длинные прутья, мерял их, складывая один с другим, и со свистом размахивал ими по воздуху. Бабушка, стоя где-то в темноте, громко нюхала табак и ворчала:
— Ра-ад... мучитель...
*
— Лексей, — позвал дед, — иди ближе!.. Ну, кому говорю?.. Вот гляди, как секут... Раз!..
Невысоко взмахнув рукой, он хлопнул прутом по голому телу. Саша взвизгнул.
— Врешь, — сказал дед, — это не больно! А вот эдак больней!
И ударил так, что на теле сразу загорелась, вспухла красная полоса, а брат протяжно завыл.
*
Бабушка кинулась ко мне и схватила меня на руки, закричав:
— Лексея не дам! Не дам, изверг!
Она стала бить ногою в дверь, призывая:
— Варя, Варвара!..
Дед бросился к ней, сшиб ее с ног, выхватил меня и понес к лавке. Я бился в руках у него, дергал рыжую бороду, укусил ему палец. Он орал, тискал меня и наконец бросил на лавку, разбив мне лицо. Помню дикий его крик:
— Привязывай! Убью!..
Помню белое лицо матери и ее огромные глаза. Она бегала вдоль лавки и хрипела:
— Папаша, не надо!.. Отдайте...
*
Вот это бессилие - самое страшное.


Добавить комментарий