Рубрики
Вход на сайт

Вы здесь

27
мар
2012

27 марта - День театра. Гамлет на сцене и в кино в исполнении разных актёров

Сыграть роль Гамлета на сцене театра или в кино – заветная мечта каждого актёра. У Владимира Высоцкого эта мечта сбылась: легендарный Юрий Любимов дал ему заветную роль, о которой Высоцкий так долго молил режиссёра Таганки: "Дайте Гамлета! Дайте мне сыграть Гамлета!"
Премьера "Гамлета" на Таганке состоялась 19 ноября 1971 года, когда Владимиру Высоцкому было около 34 лет.
Любимов дал ему Гамлета и сделал с артистом роль, которая стала для Высоцкого вершиной в его театральном творчестве: Шекспир – поэт, Гамлет – поэт, Высоцкий – поэт.

Со дня премьеры прошло много лет, но спектакль до сих пор помнят. О своей работе над ролью сам Владимир Семёнович сказал так: "Я играл Гамлета! Это - высшая роль, о которой может думать актер. Мне повезло, что я играл Гамлета, находясь именно в том возрасте, который отмечен у датского принца Шекспиром. Я чувствовал себя его ровесником. Мне это помогло. Я думал: может быть, мировоззрение людей в сущности складывается одинаково. Мой возраст помогал мне правильно оценить поступки и мысли принца. Мы ставили "Гамлета" так, как вероятно этого захотел бы сам Шекспир. Режиссеру, всему коллективу хотелось поставить эту трагедию так, чтобы Шекспир был рад. Во-первых, мы отказались от пышности. Было суровое время. Свитера, шерсть - вот что было одеждой. Добились того, что даже занавес играл: он был то нормальным занавесом, то олицетворением судьбы. Его крыло сметало людей в могилу, он становился символом бренности жизни. Я играл не мальчика, который не знает, что ему нужно, он воспитывался с детства быть королем. Он был готов взойти на трон, но он был раздвоен. Он вырывался из того мира, который его окружает - он высоко образован, может быть мягок. Но ему надо действовать методами того общества, которое ему претит, от которого он оторвался. Вот и стоит он одной ногой там, а другой тут".
По поводу вечного вопроса "быть или не быть" Высоцкий считает: "Решал ли я в "Гамлете" вопрос быть или не быть? Я думаю, что и перед Гамлетом не так стоял этот вопрос. Гамлет, которого я играю, он не думает, быть или не быть. Потому что быть; он знает, что хорошо жить все-таки. И поэтому я не играю этот монолог в спектакле, что - "быть" или "не быть" - чтобы он решал. Нет, мы даже играем по поводу того, что как ни странно вопрос, который всем ясен, - что быть лучше и жить надо - все равно стоит перед определенными людьми - всю Историю человечества. Вот что Гамлета мучает - что, значит, что-то не в порядке, если ясно, что жить лучше, а люди все время решают этот вопрос.
Поэтому я играю: "Быть или не быть - вот в чем вопрос, - достойно ли терпеть безропотно позор судьбы иль нужно оказать сопротивленье...". Это давно все ясно и решено, почему же мы все время об этом задумываемся? А вовсе не вопрос о том жить ему или не жить? Вопрос в том, чтобы не вставало этого вопроса".
Я должен вам сказать, что вообще эта трактовка совсем новая в " Гамлете", потому что, ну я видел немного, примерно шесть постановок - везде все-таки на сцене пытались решать этот вопрос. Мы этот монолог в "Гамлете" делаем три раза, так что он - все время у Гамлета сидит, весь спектакль. Поэтому там есть такой кусок, когда идет занавес, король, свита, все занимаются своими делами: как Гамлета убрать, что с ним сделать... И уходит занавес, а в это время идет Гамлет и я пытаюсь - правда: "Быть или не быть?". Его все время свербит. Второй раз проходит снова он, и пытается это разложить по полкам очень четко, как человек совсем без нервов. И он точно выясняет:" Быть иль не быть - вот в чем вопрос". Все очень точно известно. Он умеет вообще все раскладывать по полкам, Гамлет. И самое основное место, когда его так уже просто подмывает, он не может уже спокойно об этом говорить. И вот-то, о чем я сказал вам в самом начале - весь этот монолог на полном выплеске. Даже иногда мне кажется, что я не скажу весь текст. Что не хватит сил. Так его это мучает, почему он мучается этим вопросом. Кстати, это более нервно и больше доходит до зрителя. Нас спрашивали: "Что вы делаете с этим монологом?" Когда Мейерхольда спросили, он ответил: "Мы вымарываем, чтобы к нему не приставали". Ну мы его не вымарываем, мы даже делаем его три раза по-разному. И я его опять продолжаю, и закончив - все равно продолжаю, чтоб было ясно, что Гамлета все время это мучает.
Так что я сам - совсем не "принц Датский" и я его не играю, потому что я не знаю, какой он был и какие - принцы. Мы пытались понять, что век был жестокий очень, что люди ели мясо с ножа, спали на шкурах, воевали, было много крови... Гамлет - он принц, и он готов на трон. Он готов уже стать главой государства - если бы он не учился в университете Вертенберга и не стал задумываться о том, имеет ли смысл жить в таких условиях, в какие он вернулся. Только в этом наверное есть принц - что он властный, знает, что вокруг него будут ему люди подчиняться. Разговаривает он тихо, зная, что его будут люди слушать. А так, чтобы играть Гамлета - принца - мы этого не делаем... Кстати, у нас в "Гамлете" было 17 вариантов решения встречи Гамлета с призраком. Среди них был очень неожиданный и эффектный - с огромным зеркалом. Гамлет как бы разговаривал сам с собой, со своим отражением. А Любимов остановился на самом простом варианте, который своей простотой подчеркнул необычное решение всего спектакля.
Еще для юмора могу сказать. Дело в том, что очень многие женщины подают заявки, чтобы играть Гамлета. И я даже как-то был возмущен. Но ведь тогда Шекспир взял и написал не "принц Датский", а "принцесса Датская", если бы он хотел. Он все-таки человек был неглупый, Шекспир. Если он написал мужчину, то должен быть мужчина. А я в некоторых постановках видел непонятно кого на сцене. Может быть, и женщина могла бы сыграть в тех рисунках, в которых я раньше видел спектакль. Вот это был один из толчков - я в противодействие женщинам - актрисам решил его играть.
Конечно, эта роль нелегко мне далась. Больше трех часов на сцене непрерывной работы - причем на одном дыхании. Это одна из самых моих любимых ролей. Нелегко она мне далась, да и теперь выкладываюсь каждый раз до предела. Иногда кажется - нет, это последний раз, больше не выдержу. Я не играю принца Датского. Я стараюсь дать современного человека. Да, может быть себя. Но какой же это был трудный путь к себе. Одну только сцену с отцом Гамлета Любимов пробовал в девятнадцати вариантах! Он заставил меня раскрываться полностью, когда казалось уже дальше некуда.....»
Алла Демидова рассказывает: "Не знаю кому пришла в голову мысль сделать костюмом Гамлета джинсы и свитер.- Думаю, это произошло потому, что в это время мы все так одевались. А Володя за время двухлетних репетиций "Гамлета" окончательно закрепил за собой право носить джинсы и свитер. Только цвет костюма в спектакле был черный - черные вельветовые джинсы, черный свитер ручной вязки, открывающий мощную шею. Его и похоронили в новых черных брюках и новом черном свитере, которые Марина Влади привезла из Парижа.( Многие упоминали о том, что он был похоронен в костюме Гамлета. Это не так.). А вообще к костюму у него было какое-то особое отношение и в жизни, и на сцене. Ему, например, не шли пиджаки. И он их не носил, кроме первого
" твидового". Правда, помню один раз на каком-то нашем очередном юбилее (или праздновании премьеры), когда все уже сидели в верхнем буфете за столами, вдруг явился Володя Высоцкий в роскошном пиджаке - синем с золотыми пуговицами. Все застонали от неожиданности и восторга. Он его надел, чтобы поразить нас. И поразил. Но больше я его в этом блейзере не видела. Как-то на репетиции "Гамлета" режиссер мне сказал что-то очень обидное, я молча повернулась и пошла к двери, чтобы никогда не возвращаться в театр. Володя схватил меня за руку и стал что-то упрямо говорить режиссеру. Кто-то сфотографировал этот момент - на фотографии запечатлено Володино непоколебимое упрямство: несмотря ни на что этот человек сделает так, как он хочет. Вот эта его самостоятельность меня всегда поражала.
Как-то после душным летним днем после спектакля "Гамлет" мы - несколько человек, поехали купаться в Серебряный Бор. Не было с собой ни купальных костюмов, ни полотенец, вытирались мы Володиной рубашкой. А поодаль в , удобных дорожных креслах, за круглым столом, накрытым клетчатой красной скатертью, в разноцветных купальных халатах сидели французы и пили вино. Было уже темно, а они даже не забыли свечку, и эта свечка на столе горела! Мы посмеялись: вот мы у себя дома, и все у нас наспех, а они в гостях, и всё у них складно, по-домашнему.
(По материалам интернета)


Добавить комментарий